Была ли у Евы любимая кошка

Молекулярно-генетический анализ ДНК человека позволяет предположить, что все ныне существующие расы и народы ведут свое происхождение от единственной женщины (Евы?!), жившей на земле 200 тысяч лет назад.

Была ли у этой Евы любимая кошка?

Вероятно, была. Дело в том, что приматы и кошачьи двигались в своем эволюционном пути параллельными курсами.

И мы (приматы), и они (кошачьи) вышли из леса в саванны. И мы (приматы), и они (кошачьи) постепенно заселили всю землю. Когда же наши пути скрестились?
Когда кошка пришла к человеку, чтобы никогда с ним не расставаться?

Когда-то перед нами расстилалась бескрайняя саванна. Мы бродили по ней с места на место, собирая семена злаков, выкапывая корешки съедобных на вид растений, разоряя гнезда птиц и норки мелких грызунов.

Иногда мы подбирали останки антилопы, недоеденные львом, и употребляли их с подобающими песнями и танцами.

Эти немузыкальные песни удерживали на почтительном расстоянии от нас гигантских кошек саванны, которые постоянно держали нас в поле зрения из чисто гастрономических интересов, но предпочитали не связываться с этой шумной ордой суетливых двуногих.

Кроме больших кошек за нами бродили и мелкие. Они конкурировали с нами в охоте на мелких грызунов и птиц.

Постепенно мы, устав от бесконечных блужданий, переходили к оседлому образу жизни.

И уже в этот момент мы занялись тем делом, которым с возрастающим усердием продолжаем заниматься: начали производить мусор.

Горы мусора и отбросов. Они еще в большей степени привлекали грызунов, тех же мышей.

Наши мусорные свалки И помойки создали для них уникальную экологическую нишу, где было довольно безопасно и всегда вдоволь корма. А уже вслед за грызунами к нашим стойбищам подтянулись и мелкие кошки.

Так сложился тот биоценоз, который позволил диким предкам нашей домашней кошки войти с нами в постоянный и взаимовыгодный контакт.

Понятно, что не все кошки прижились в этих условиях, а только те, которые в силу их наследственно обусловленных особенностей поведения могли переносить постоянное соседство человека.

Почему человек согласился на этот альянс?

Скорее всего, сначала он просто не обращал внимания на кошек.

Маловероятно, что он вполне осознавал ту пользу, которую приносит ему близкое соседство с кошкой.

А оно уже тогда давало много в плане борьбы с вредными грызунами, которые, быстро разобравшись с помойками, перешли к поеданию неприкосновенных запасов пищи.

Такое взаимовыгодное сосуществование видов называется комменсализмом в отличие от паразитизма, при котором выгоды достаются одному виду, а другому — одни неприятности.

Затем наши отношения вступили в новую фазу. Кошка сменила амплуа комменсала на более привлекательную позицию домашнего животного.

Большинство ученых полагают, что решающую роль в одомашнивании кошки сыграла самая добросердечная часть человечества — женщины и дети. Кошки селились в непосредственной близости от человеческих стоянок, производили котят.

Котят находили дети, приносили маме. Эта мама, как любая современная мама, при виде пушистого чуда начинала причитать: «Ой, какая прелесть!»

Так делался второй шаг в одомашнивании кошки. Котята воспитывались человеком.

Понятно, что часть их, вырастая, начинала проявлять дикий нрав — кусаться, царапаться. Такие или убегали сами, или их выгоняли хорошеньким пинком, благо тогда не было обществ защиты животных.

Но отдельные особи сохраняли кроткий нрав на всю жизнь. Такие оставались с людьми, приносили потомков, и постепенно складывался тот вид, который мы сейчас зовем домашней кошкой — Felis Domesticus.

В литературе давно идет довольно бесплодный спор: кого из ныне живущих диких видов кошки считать предком домашней кошки: нубийскую или европейскую дикую.
Представители обоих видов дают с домашней кошкой плодовитых гибридов. Поэтому логичнее говорить, что все эти виды имеют одного общего Предка.

Одомашнивание сыграло чрезвычайно важную роль в эволюции кошки.

Два мощных фактора эволюции действовали на кошек в это время: естественный отбор и волны численности.

Переход от независимости к комменсализму был связан с резким изменением вектора отбора. Преимущество получили более спокойные, менее пугливые животные, которые могли жить и размножаться в непосредственной близости к человеку.

Затем на первых стадиях одомашнивания этот отбор по поведению стал еще более интенсивным, ибо дистанция между кошкой и человеком очень сильно уменьшилась.
Если прежде для успешного выживания требовалась предельная осторожность, пугливость, то теперь в цене Поднялись прямо противоположные качества. В. то же время потеряли значение такие свойства, как выносливость к дальним переходам, изощренность в поиске и поимке добычи.

Отбор по поведению вызвал каскад изменений в физиологии и морфологии кошек.

Они утратили строгую сезонность размножения, которая характерна для диких животных, раньше стали достигать половой зрелости, их голова стала меньше, так как много ума и, следовательно, мозгов для того, чтобы жить у человека нахлебником, не требовалось.

Одновременно с изменением поведения происходили фундаментальные сдвиги в физиологии животных.

Изменились уровни важнейших гормонов, регулирующих самые разнообразные физиологические процессы.

Как результат изменения гормональных профилей стали возникать и новые морфологические варианты, очень характерные для домашних животных такие, например, как белая пятнистость, висячие уши, загнутые и укороченные хвосты.

Причем многие из вновь возникших морфологических изменений наследовались затем в ряду поколений.

Совершенно очевидно, что интенсивный отбор по поведению сразу отсек множество вполне приспособленных к жизни в природе, но непригодных к сожительству с человеком особей.

Численность популяций кошек, живущих при человеке, резко уменьшилась. Это в свою очередь повысило вероятность близкородственных скрещиваний.

Уровень инбридинга в исходных популяциях полудомашних кошек был, по-видимому, очень высок. Но в отличие от гепарда, у которого весь вид прошел через очень «узкое горлышко» численности, кошки проходили через эти горлышки отдельными популяциями.

При разных племенах людей возникли разные малочисленные изоляты кошек. И результат, к которому приводили такие спады численности, был прямо противоположным тому, что был получен на гепарде.

Там, как вы помните, произошло полное истощение генетического разнообразия вида.

Здесь же внутривидовое генетическое разнообразие приобрело статус очень четких межпопуляционных различий. Некогда единый вид распался на множество мелких.
Поскольку же основателями каждого из изолятов служили разные родоначальники, то генетические структуры этих изолятов сильно отличались друг от друга.

Благодаря инбридингу стали выщепляться рецессивные признаки, появились гомозиготы по редким мутантным аллелям.

Раньше эти аллели хранились в генном резерве популяций, не проявляясь в фенотипе, так как вероятность брака между двумя носителями одного и того же рецессивного аллеля в многочисленной популяции была невысока.

Теперь же в условиях инбридинга вероятность таких браков резко возросла.

И вот в разных стойбищах стали появляться котята, совершенно не похожие на своих родителей: в одной семье — черные, в другой, отделенной от первой сотнями километров пути, — пушистые.

Понятно, что такие редкости, новинки, которых нет ни у кого, привлекали особое внимание их хозяев.

Такому потомку доставались лучшие куски, повышенная забота.

Он становился достоянием семьи. Не исключено, что наши предки обожествляли таких экзотических котов.

Таким образом, отбор стал приобретать частотно-зависимый характер: преимуществом в размножении и оставлении потомства стали обладать не самые лучшие (сильные, здоровые, ласковые), но самые редкие фенотипы.

Частота их стала возрастать в популяции. Именно этому процессу мы обязаны тем огромным разнообразием морфологических вариаций, которое мы наблюдаем сейчас в популяции кошек.